Статьи > Туристические истории > Вы здесь

Мы с Реем живем неподалеку от Дурбана — в Баллито. Это маленький красивый курортный городок на Берегу Дельфинов, эдакая африканская Ялта. Стоит на холмах, разноцветные крыши прячутся в буйной зелени, а окна всех домов смотрят на океан... Перед каждым домом — сад, краса и гордость хозяек. Дельфинов тут действительно много. Заходят «в нашу гавань» и киты.

А ещё только здесь каждый год в июне-июле можно наблюдать уникальное явление — гонку сардин (Sardin Run). Великая миграция: миллионы сардин огромным косяком движутся на нерест из холодных вод Кейпа к теплым водам Индийского океана.

Сардины проходят путь в 1000 км. Косяк простирается на 15 км в длину, 2 км в ширину и на 40 м в глубину и хорошо просматривается даже из космоса. Акулы и дельфины выпрыгивают из воды в охоте за рыбой, возбужденные птицы сражаются за свое место «у стола», морские черепахи довольствуются тем, что им достается, киты спокойно заглатывают «очередной метр» серебристых рыбок, а сотни людей ведрами черпают «улов» у берега...

Даже после нескольких лет жизни здесь не могу привыкнуть к тому, что звонить после девяти вечера — верх неприличия, но кто-то может заглянуть на чашку чая в семь утра; что в магазин можно зайти босиком, а «каблуки» надеть некуда; что пропустить субботнюю игру в регби — смерти подобно; что все друг друга знают и что никто никуда не торопится, потому как не-ку-да...

Время от времени Рею нужно бывает съездить по делам, и я, если есть возможность, отправляюсь вместе с ним. На сей раз цель — Лусака, столица Замбии, где Рей планирует продолжить переговоры об аренде земли. Маршрут такой: три провинции ЮАР — Оранжевая, Трансвааль, Лимпопо, далее Зимбабве и Замбия. Около Йоханнесбурга дикие пробки — застрянем часа на два. В Йоханнесбурге бывала на перелете из Москвы в Дурбан и обратно. Знаю только, что это самый большой город в ЮАР и один из самых молодых городов в мире, что почти половина мирового золотого оборота происходит именно там и что яйцо в Йоханнесбурге варится на минуту дольше, потому что расположен город на большой высоте над уровнем моря.

Но вот, наконец, вырвались и летим вперед. За окном такие красоты — можно вставлять в рамочки и вешать на стену. Вот только как вместить в рамки эти просторы? Небо синючее, деревья в цвету — сиреневые, розовые, желтые, белые, красные; реки, дамбы, холмы... Дорога поднимается все выше в горы, потом врезается в одну из них, пролетаем по тоннелю, тут же следующий... Из темноты вырываемся на свет и пересекаем Тропик Козерога — Tropic Of Capricorn. Проезжаем городок Полокване, который раньше назывался Петербург. В Африке нет понятия «вечереет»... Солнце, уставшее палить весь день, к вечеру похоже на раскаленную монету, и вот «монетка» быстро скользит по небу и падает за горизонт.

На ночлег останавливаемся в мотеле рядом с границей с Зимбабве, а в 5 утра мы уже снова в пути. И тут вдруг появляются стоящие вдоль всей дороги баобабы. Необыкновенные, фантастические, сказочные деревья... Въезжаем в приграничный городок Мусина — кругом вывески: «Отель баобаб», «Паб баобаб», АЗС — и та «Баобаб»...

Баобаб — одно из самых толстых деревьев в мире (в Книге рекордов Гиннесса упоминается баобаб диаметром 54,5 м!). В сезон дождей древесина впитывает воду, как губка, что и объясняет необычную толщину этих деревьев. По сути баобаб — это огромный резервуар (в древесине может находиться 120 л воды), поэтому слоны часто ломают деревья и поглощают внутреннюю часть ствола — пьют из баобаба, как из бутылки.

Однажды баобаб спас и меня. Как-то в Замбии во время одной из охот, когда, протопав 6 часов по следу слона, я поняла, что потеряла бутылку с водой (а с ней и надежду на возвращение в лагерь), следопыт Старый Мадала дал мне плод баобаба. «Конфетки буша» — семена, по вкусу похожие на аскорбинку, спасли меня от изнуряющей жажды и усталости.

Граница между ЮАР и Зимбабве проходит по мосту через Лимпопо. Это название знает даже маленький ребенок — спасибо Корнею Ивановичу Чуковскому. Правда, правильно надо произносить Лимпупо, с ударением на второй слог. Переехали мост — и тут же резко кончились и южноафриканский комфорт, и хорошие дороги, и даже машины на них.

Зимбабве с ее богатейшей природой и возможностями — нищая страна (за этоуже «спасибо» Мугабе). Там есть только два места, которые посещают туристы, — водопад Виктория и огромное озеро Кариба. (В переводе с суахили «карибу» значит «Добро пожаловать!».) Водопад Виктория — действительно одно из чудес света. Его местное название «Mosi-oa-Tunya», т. е. «Гремящий Дым». Ширина водопада больше полутора километров, а высота, с которой падает вода, почти 150 м. Когда река Замбези полноводна, с этого рубежа низвергается 7500 м3 воды в секунду! Поднимающееся при этом в воздух облако брызг видно за 40 км.

Туристам выдают специальные плащи, чтобы защитить от водной пыли, но одежда все равно становится насквозь мокрой. Открыл водопад Дэвид Ливингстон в 1855 г. и, потрясенный его красотой, написал: «За этим чудом природы ангелы наблюдают с небес». Именно он решил, что величие водопада достойно имени британской королевы Виктории.

Прошу Рея на несколько минут остановить машину. Мы на самой высокой точке, внизу долина Замбези и леса из баобабов. Простор такой, что кажется, будто видишь весь континент сразу. Жирафы, удивительно красивые и грациозные, стоят вдоль дороги и медленно обрывают листики с деревьев длиннющими синими языками. В общем, пасутся на обочине, как наши коровы.

Стадо слонов переходит дорогу. Слоны живут семьями, и члены семейства очень привязаны друг к другу. Маме воспитывать малыша помогают «тетушки». Переходя реку вброд, хоботами поддерживают маленького под живот. И все дружно учат его «работать» хоботом, потому как у малышей он висит веревочкой, раскачиваясь из стороны в сторону. И только понаблюдав за старшими, хорошо потренировавшись, слоненок начинает ловко запихивать траву и листья «носом в рот», поливать себя водой и даже драться хоботом. Вообще маленькие слонята дерутся очень смешно: стоят и «бодаются» круглыми головами. А подростки схватываются всерьез — иногда даже бивни ломают...

Про животных в принципе могу рассказывать бесконечно. Единственные, кого, мягко выражаясь, не люблю — это змеи и крокодилы. В Баллито у меня есть приятель Шон — здоровенный рыжий ирландец с хриплым голосом, в шляпе Стетсон и высоченных башмаках. Он работает на крокодиловой ферме — ухаживает за рептилиями, проводит экскурсии для туристов и, что для меня совершенно не понятно, любит этих мерзких тварей! Рассказывает, что крокодилов невозможно приручить, но есть на ферме одна «девушка» с мягким нравом, которую пару раз брали на съемки в кино. Так вот, ее «бойфренд», раздосадованный то ли долгим отсутствием подруги, то ли ее «звездным» статусом, как только она вернулась, взял — и отгрыз ей лапу.

Вот такие нравы!

У Шона на ногах ужасные шрамы — демонсттрируя зрителям молниеносную реакцию крокодила, пару раз не успел увернуться... И еще нет двух пальцев на руках, но это следствие двух укусов пафеды. Та часть тела, куда она кусает, отмирает. В Баллито водится много змей, и они часто заползают в дома. Шон — один из тех, кого вызывают для поимки гадины.

Легковые машины на дороге нам не встречаются, а вот огромных грузовиков — перевернутых, искореженных, сгоревших — насчитала более 30. Чем ближе река, тем чаще встречаются деревушки — маленькие круглые хатки с травяной крышей,тощие козлы, пасущиеся вдоль дороги, и редкие куры, перебегающие ее. Едем осторожно, чтобы не задавить нечаянно какого-нибудь козла, потому как «разборки» в Африке происходят примерно так: «У этого козла могло быть большое потомство, два козленка, а может даже три... А у тех тоже могли быть дети...» В общем, за пару козлиных поколений придется заплатить точно...

Рей рассказывает, что в Зимбабве три больших дороги и все они, конечно же, ведут в Хараре. Когда-то столица была шикарным городом и называлась Солсбери. Народ из соседней Замбии ездил туда «оторваться» и вкусно поесть в ресторанах. Сейчас весельем и не пахнет.

Дорожные указатели сообщают, где можно купить наживку для ловли замбезийского леща. «ЧЕРВИ!» Через 100 м — «БОЛЬШИЕ ЧЕРВИ». Еще через 100 — «ЧЕРВИ АНАКОНДА». И наконец — «ЧЕРВИ. РАСПРОДАЖА!!!»

В Хараре въехали в темноте. А если учесть, что в столице третий год нет электричества, то правильнее сказать — в полной темноте. Все, что светится, работает от генератора. Топливо есть не на всех заправках, поэтому заливаемся везде, где можно, и даже в кузове везем несколько полных канистр. От машины не отходим ни на шаг — воровство в Зимбабве и Замбии цветет, как бугенвилии — буйно и круглый год.

В темноте дальше ехать опасно. На заправке «добрые люди» долго объясняли нам, как найти ближайший отель. Нашли. «Несите сумки в номер»,— говорю. «Какие сумки, мадам?» И тут «мадаме» поплохело... Все наши сумки со всеми вещами, подарками, дорогим биноклем, зарядкой для камеры и таблетками от малярии... исчезли. Сперли их на АЗС! И когда только успели?! Осталась в майке, джинсах и шлепанцах.

Номер напоминает российскую глубинку времен «совка». В ванной объявление «Экономь воду. Полванны вполне достаточно для двоих». Разврат какой-то! Перевели дух и поехали в полицию. Капитан пообещал, что «сладкую парочку», которая обслуживала нашу машину, заберут в полицию и «выколотят» из них (в прямом смысле) наши сумки... Маленькая, но все же надежда...

Едем дальше. Что удивительно, продолжаю любоваться красотами. В небольшом городке по дороге встретили белого — грека. У него маленький мясной магазинчик. Посочувствовал нам, бедолагам, настрогал билтонга в дорогу, напоил холодной колой, заставил своих помощников намертво прикрутить проволокой к машине запасное колесо и канистры с топливом.

«Как вы тут живете, — спрашиваю, — не страшно?» — «Да привык уже. Тут, конечно, прямо у тебя на глазах воруют. Все бандиты и сволочи, но трусы ужасные: раз им в репу выпишишь — уважать начинают».

Двигаемся дальше. Лицо обгорело напрочь (защитные кремы тоже были в украденной сумке). Пересекаем еще одну границу. Это снова мост через реку — на сей раз через Замбези. Опять платим деньги «адвокатам». Документы получены, виза в паспорт проставлена. Все, мы в Замбии.

Лусака — вся сиреневая. По всему городу огромные деревья в цвету, так что если смотреть вверх, видишь голубое небо в сиреневых «кляксах». У всех теток дети за спиной болтаются, а на головах тазы, ящики, тарелки с какой- то снедью. На велосипедах передвигаются семьями — папа впереди, мама с ребенком сзади. Из пикапа с незакрытым багажником торчит штук десть черных ног с розовыми пятками... На улицах процветает бурная торговля («Черкизон» отдыхает!): можно купить все — и козла живого, и шляпу ковбойскую, и «изумруд» величиной со страусиное яйцо... Музыка орет, все приплясывают. (Кстати, приплясывают в Африке и на митингах, и на похоронах, и у магазинов, и на стройках. Видела как-то выступление президента ЮАР Зумы по телевизору — через 5 минут стояния у микрофона тоже пустился в пляс, продолжая делать доклад.)

Вот и торговый центр Манда (пардон, название такое). Маленький шопинг — только самое необходимое. Таблетки от малярии под язык — и вперед, на ферму к верному другу Обри.

От Лусаки до фермы 30 км по дороге с названием «мешок с костями». Таблетка от малярии меня, видимо, все же подкосила: руки дрожат, голова кружится. Вошла в дом и рухнула... Утром очнулась — цела. Пришла служанка убирать дом. Элли служит у Обри уже 27 лет. Очень надежная, ловкая, всегда в хорошем настроении. Огромного роста, чернущая, на голове сто косичек, говорит басом. Обнялись. Почти ничего не понимаю из того, что она говорит, она меня, соответственно, тоже не понимает, но общаемся с удовольствием. Завидую Обри из-за умницы Элли белой завистью.

В Баллито у нас есть садовник Эндрю и уборщица Джойс, которая приходит каждый день убирать дом. Эндрю тот еще садовник. Как-то раз показываю ему захиревший куст. «О, мадам, он так несчастлив здесь, так несчастлив!» — хрясь и вырвал куст с корнем. На следующий день сеет что-то у входа в дом: «Мадам, это очень красивые цветочки». Через месяц у парадного крыльца заколосилась высоченная — по колено — кинза. Джойс — тоже «отдельная песня». Руки у нее растут не из того места. Портит все, за что берется. Пережгла утюгом половину моих вещей, а любимые черные штаны умудрилась... отбелить. Каждое утро выслушивает инструкцию по открыванию жалюзи, и каждый вечер я выпрямляю перекореженные планки и распутываю веревки. А уволить жалко — у нее смешные девчоночки-близняшки, которых Джойс родила от телефонных дел мастера, заплатив «натурой».

Джойс из племени зулу. Едва ли не все занятия зулусов сопровождает танец: есть охотничий, «бычий», военный... Главный элемент плясок — поднятие ноги выше головы и мощнейший удар ею о землю. (Чрезвычайно эффектно выглядит в исполнении сотен человек.) У зулусов хорошо развиты ремесла: на рынках продают плетеные корзины, горшки и, конечно же, изделия из бисера. Даже письма любовные девушки «плетут», причем по цветам бисера можно понять, это «I love you» или «Любовь прошла, завяли помидоры».

У Обри огромная ферма — 1300 гектаров (поля, леса, дамба, несколько домов «барских» и даже школа), но все в запустении. Обри давно пытается ее продать, чтобы отправиться смотреть мир.
На ферме работает много черных. Утром все здороваются: «Good morning, madame!» То, что мадам больше похожа на бомжиху, чем на леди (лохматая, с красной, как помидор, рожей), не важно. Главное, мадам белая.

Когда–то на ферме жил тигр Раджа, которого крошечным взяли из зоопарка Мундаванга. От носа до конца хвоста во взрослом Радже было 3 м. В день он съедал козла или 20-25 кур. У него был друг — маленькая белая лохматая собачка. Только она могла отнять у него кусок мяса и съесть прямо перед его носом. А потом случилось несчастье: Раджа, играя с ней, не рассчитал силы... И долго не позволял забрать тело друга — обнял лапой и лизал, лизал... Умер Раджа от кошачьего гриппа. Обри грустит по нему до сих пор.

У ворот живет черная мамба. Убить ее сложно — уж очень быстрая змея. И арессивная — не уползает с твоего пути, а нападает. О черной мамбе в Африке ходят многочисленные легенды. Говорят, что живут эти змеи неразлучными семейными парами: убьешь одну, вторая непременно отомстит. Поэтому, убив мамбу, африканец будет волочить ее несколько километров, уводя мстителя подальше от своего жилища. Рядом с гаражом обитает пафеда (тоже мало радости). А еще на ферме живет огромный питон, правда, в полях, далеко от дома. Обри рассказал, что однажды питон проглотил дайкера, и рога прорвали кожу и вылезли наружу на спине. «Умер?» — «Да нет, пока спал, переваривая обед, рога отвалились и раны зажили».

Как то спросила Обри, почему у него нет папайи, которая растет везде. «Ах, Лера, — ответил Обри (как все африкаанс, он почти всегда начинает фразу с «Ах»; интересно, что бы он делал, если бы родители назвали меня Ахтамар?!), — у меня были потрясающие папайи, но обезьяны сожрали не только плоды, но и все деревья под корень».

Готовит Обри просто замечательно. У него на вооружении — семейная книга рецептов. Ей много лет, некоторые страницы поблекли, но советы потрясающие. В один из дней едем смотреть территорию, которую Рей мечтает арендовать под охотничий лагерь. Для этого необходимо заручиться поддержкой вождя. Вот к нему-то мы и едем. С подарками — толстым одеялом «в розах» (это единственное, что не сперли из машины) и бутылкой бренди.

Вождь Кахаре (как и все вожди в Замбии, он «Его Королевское Величество» — «His Royal Magesty») оказался на удивление приятным человеком. Присутствовал на встрече и брат вождя — его премьер-министр, точнее — советник по всем королевским делам. Перед началом он дал посмотреть протокол, который необходимо соблюдать. В общем, когда вождь вошел в комнату переговоров, все бухнулись на колени и замерли минут эдак на пять (гости, к счастью, «бухаться» не должны). Встреча прошла успешно: вождь дал рекомендательное письмо в самую верхнюю инстанцию — Департамент Дикой Природы Замбии. И печать королевскую поставил.

На обратном пути начали вспоминать всякие охотничьи истории. Моя любимая из них — про не очень меткого стрелка. Хотел он добыть импалу, но все никак не мог метко выстрелить. «Пи-эйч» решил схитрить: тракеры поймали импалу, привязали к дереву, вывели охотника на короткую дистанцию, говорят: «Стреляй, замечательный трофей». Он прицелился, выстрелил и... попал по веревке. Импала — в буш, охотник — в слезы.

И ещё одна история — про тигров в Африке. У одного южноафриканского «пи-эйча» дела шли плохо. Думал он, как заманить клиентов, и придумал. Дал объявление в охотничьем журнале: «Есть бенгальский тигр. Желающие заполучить редкий трофей, обращайтесь!»

Откликнулся американец. Согласовали и предмет охоты, и цену, и сроки. «Пи-эйч» купил в зоопарке Дании старого тигра, перевез в свой лагерь, посадил в клетку. Приехал американец. Днем его возили по бушу, а по вечерам он слышал страшный рык. «Это тигр, — говорили ему. — Он все ближе и ближе».

Наконец американца привезли к приваде, а через пару часов из клетки выпустили оголодавшего тигра. Тигр бросился на импалу, американец выстрелил, мечта сбылась. Вернувшись домой, охотник начал хвастаться: «Был я тут недавно в Южной Африке, тигра бенгальского добыл!» Тут-то ему и сказали, что бенгальские тигры в ЮАР не водятся! Американец обиделся и подал на «пи-эйча» в суд.

Судья внимательно прочитал договор, в котором черным по белому было написано, что имеется тигр и желающие на него поохотиться могут обращаться, и вынес вердикт... в пользу «пи-эйча». «Мы имеем, — сказал судья, — обычную сделку купли–продажи. Клиент хотел бенгальского тигра, ну так он его и получил. А о том, водятся тигры в Африке или не водятся, в договоре ни слова нет».

Последний день в Лусаке. Заняли денег у Обри (непредвиденные покупки «самого необходимого» пробили дыру в бюджете), купили «левое» топливо, заехав по проселочной дороге в какие-то кусты. До Чурунди (границы с Зимбабве) добрались очень быстро, пересекли границу.

Проехали пост це-це. «Проверяльщик» заглянул в машину, побрызгал каким-то спреем, по запаху похожим на освежитель воздуха для туалетов. (Может, це-це именно этого не любят?)

Проехали Хараре. Недалеко от Мосвинго остановил полицейский: «Вы превысили скорость — штраф $50». Объясняем, что нас ограбили и денег нет. «А холодная вода есть?» — «Да». В общем забрал последнюю бутылку. К вечеру добираемся до реки Буби, ночуем в мотеле. В 8 утра мы уже в Бейтбридже — на границе с ЮАР. Встаем в длинную «черную» очередь. Люди из Нигерии, Сомали, Зимбабве пытаются попасть в ЮАР в надежде найти работу. Перед въездом в ЮАР выходим из машины и вытираем ноги о пропитанный какой-то жидкостью коврик. Это профилактика, чтобы не занести в страну заразу «Foot and mouth» («Ноги и рот»), которая опасна для домашнего скота. Переезжаем мост через Лимпопо (помните — ударение на второй слог), и начинается обратный отсчет: Мусина с баобабами, Полокване (бывший Петербург), Тропик Козерога...

После Зимбабве и Замбии ЮАР кажется похожей на Нормандию: аккуратные фермы, убранные поля, ухоженные коровы, гладкие дороги и блестящие машины, заправки с любым бензином и чистенькими симпатичными кафе.

Мы почти дома — до Баллито уже рукой подать. Моё большое путешествие по Африке подошло к концу.